В конце 15 – начале 16 веков жизнь Западной Европы была отмечена столь ощутимыми переменами – ростом производства, торговли, расцветом культуры и познания окружающего человека мира, что некоторые историки того времени стали говорить о начале Новой эпохи всемирной истории.

Осмысливая новизну жизни и исследуя причины этого явления, они вскоре начали делить на древнюю, среднюю и новую. Эта периодизация лежит в основе всемирной истории.

Давайте посмотрим на начало развития капитализма и его особенности.

Век капитализма

Новая история – это история зарождения, развития и успехов нового типа производства и общественных отношений – капитализма (лат. capitalis — главный), пришедшего на смену феодализму с его насилием и принуждением.

В 16-18 веках происходил быстрый рост новых форм производства и торговли. Все указывало на то, что внутри феодализма быстро развиваются элементы капиталистических отношений, а сам феодализм все больше становится помехой экономическому и социальному развитию общества.

От феодализма к капитализму

Переход от феодализма к капитализму растянулся на многие десятилетия, но начало кризиса феодализма явственно проявилось именно в начале 16 века. Феодально-монархический строй с его сословными привилегиями, полным пренебрежением к человеческой личности препятствовал развитию общества.

Капитализм – это прогресс по сравнению с феодализмом. Капитализм – строй, основанный на частной (личной) собственности и использовании наемного труда.

Главными фигурами общества все явственнее становились капиталист (буржуа-предприниматель) и наемный рабочий (свободный человек, продающий свою силу).

Они своим трудом обеспечили экономический подъем и в промышленном, и в сельскохозяйственном производстве. Они не позволили обществу оказаться в тупике застоя, куда его вел феодализм.

Подобный процесс одновременно происходил и в аграрном (сельскохозяйственном) производстве. Буржуазным становился тот слой дворянства, который начал ориентировать свои хозяйства на рынок.

Буржуазными становились и зажиточные крестьяне-фермеры, превращавшиеся в товаропроизводителей (сельхозпродукты для продажи на рынке).

Начался процесс формирования буржуазной интеллигенции (лат. iritelligens – понимающий, разумный). Ученые, юристы, мастера нового искусства, литераторы, учителя, врачи и др. были особенно опасны для феодализма.

От них начали распространяться идеи гуманизма. Они все громче в своей деятельности начали говорить о праве человека жить и трудиться в достойных его условиях.

Что такое буржуазия

Термин «буржуазия» французского происхождения: так в средние века назывались жители города (бурга). С течением времени словом «буржуазия» стали обозначать не просто жителей городов (бюргеров), а тех людей, которые, накопив деньги и наняв рабочих, стали организовывать производство каких-либо товаров (вещи для продажи).

Поэтому в истории развития капитализма его ранняя стадия названа периодом «первоначального накопления», а созданное на его основе производство стало называться «товарным», работающим на рынок (рыночная экономика).

Капитализм по сравнению с феодализмом – это, прежде всего, гораздо более высокий уровень производства. Это было достигнуто на основе новой организации процесса изготовления товаров.

Накопив деньги и использовав их для получения прибыли, буржуа-предприниматель становился капиталистом. Деньги становятся «капиталом» только тогда, когда они приносят доход; деньги, спрятанные «под матрац», – это не капитал.

Новая форма организации производства нашла свое выражение в мануфактуре. Вещь (товар) здесь создается пока еще ручным трудом рабочих. Но процесс производства уже разделен на отдельные операции (разделение труда).

Один рабочий выполняет какую-то одну работу (режет на куски определенного размера листы железа). Другой рабочий в это же время придает им определенную форму, третий одновременно делает заготовки из дерева, а четвертый их обрабатывает. Все это поступает к пятому рабочему, который прикрепляет железную деталь к деревянной, и получается, например, лопата.

Каждый рабочий выполнял только одну операцию, а в целом это позволило резко повысить производительность труда (количество продукции, созданной в единицу времени, например, за 1 час). На рынок стало поступать гораздо больше товаров, и начал действовать закон конкуренции.

Условия развития капитализма

Для того чтобы иметь успех в борьбе со своими конкурентами, капиталист-мануфактурист жизненно заинтересован в снижении стоимости (необходимое для производства товара рабочее время, выраженное в деньгах) выпускаемой продукции и повышении ее качества.

Это дает ему увеличение прибыли. Поэтому владелец производства стремится повысить технический уровень оборудования, его экономичность, применить новейшие машины.

Те предприятия, на которых все это успешно осуществлялось, процветали, а прибыли их владельцев росли. Хозяева же малоэффективных предприятий разорялись. Происходил «естественный отбор» среди предпринимателей-капиталистов.

Индустриальная цивилизация

Развитие капитализма содействовало техническому прогрессу, росту , что влекло за собой резкое ускорение развития индустрии.

Это было главным признаком первых шагов новой цивилизации, которую впоследствии историки назвали «индустриальной» – индустриальная цивилизация. Она шла на смену аграрно-ремесленной цивилизации средневековья.

Начавшийся процесс развала феодализма сопровождался разорением массы мелких производителей – крестьян и ремесленников. Из них и начала формироваться армия наемных рабочих.

Пройдя очень сложный и не менее трудный путь, этот новый социальный слой постепенно влился в капиталистически организованные отрасли промышленности и сельского хозяйства.

А в начале нового времени многие разорявшиеся мелкие собственники становились рабочими рассеянной (раздача работы по домам) или централизованной (работа под одной крышей) мануфактур.

В 16-18 вв. произошли важные изменения в торговле и в сфере финансового дела. В наиболее развитых странах Европы (Англия, и др.) торговля содействовала разложению феодальных отношений.

Она становилась источником «первоначального накопления», то есть источником обогащения нового слоя общества – буржуазии. Купец (торговец) нередко превращался в капиталиста-предпринимателя, основывающего мануфактуру.

Карикатура «Капитализм»

Главным явлением внутриевропейской торговли было начало формирования и развития единых национальных рынков, прежде всего в Англии и . Этому способствовала политика меркантилизма (итал. mercante — торговать) – создания государством благоприятных условий для своей торговли.

В результате Великих географических открытий появились новые направления внешней торговли: в Америку, Азию.

В Европу хлынул поток дешевых товаров: золото и серебро, и чай, рис, хлопок, табак и пр. Торговля стала приобретать мировые масштабы. Крупными торговыми центрами стали Лиссабон (Португалия), Севилья (Испания), Антверпен (Нидерланды), (Англия).

Все вместе это дало мощный толчок для развития капитализма во всем мире и, прежде всего, в Европе.

Возникновение бирж

Появились новые формы организации торговли. Возникли биржи (лат. bursa — кошелек). На фондовой бирже совершались сделки по купле-продаже ценных бумаг. На товарной бирже торговые сделки заключались по образцам товаров.

Появлялось все большее число купеческих организаций – торговых компаний для торговли с различными районами мира.

Начало нового времени и развития капитализма было отмечено появлением первых банков. Это были специальные финансовые организации, осуществлявшие посредничество в платежах и кредите. Первые банки появились в 15 веке сначала в Италии, а затем в Германии.

Развитие капитализма – это неизбежная фаза развития современной цивилизации. Однако плоды капитализма не всегда так хороши, как это звучит в теории.

Понравился пост? Нажми любую кнопку.

Со времен краха так называемого реального социализма прошло почти три десятилетия. В результате капитализм сильно укрепился и в Восточной, и в Западной Европе. Большие части Европы пережили капиталистическую контрреволюцию.

В 1989 году пала Стена, а в 1991 стал историей Советский Союз. После идеологической холодной войны остался капитализм — как победитель. И капиталисты стали вести себя как подлинные победители. Ценности, которыми ранее распоряжалось общество, были как трофеи поделены между олигархами и транснациональными корпорациями. Миллионы людей лишились социальной защищенности, во всех частях света спад профсоюзного движения привел к ухудшению условий жизни для лиц наемного труда.

Поколение спустя численность населения в Восточной Европе, исключая Россию, сократилось на 24 миллиона человек. Многие страны переживают критическое бегство молодого и образованного населения. В западноевропейских странах численность рабочего класса выросла на много миллионов благодаря трудовой миграции с Востока.

Идея классового компромисса получила отставку

Мало кто на Западе скорбел по восточно-европейскому реальному социализму. Но то, что случилось позже, показало, что этот социализм косвенно помогал укреплять положение западного рабочего класса. Когда не стало идеологического конкурента западного капитализма, во многом исчезла и основа для классового компромисса, который несколько десятилетий обеспечивал реальное повышение зарплаты для большинства. В результате доля труда наемных работников в создании ценностей падает, в то время как собственники сохраняют бо льшую часть прибыли. Социальные различия усугубились во всех странах, миллионы и в западноевропейских странах оказались сейчас за чертой бедности.

Таким образом, крах реального социализма стал потерей для людей труда как на Востоке, так и на Западе Европы. Он стал триумфом капиталистов, которые на практике имеют свободу действий в большой части Европы в последние тридцать лет. Когда нет классового компромисса, на самом деле на всех уровнях ведется классовая борьба.

Почему Путин так популярен?

Если людям на Западе трудно понять причины популярности Владимира Путина, объясняется это отсутствием знаний о положении в России после распада Советского Союза. Здесь можно рекомендовать прочитать книгу белорусской писательницы, лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич «Конец красного человека. Время секонд хэнд». Она дает очень живое представление о том, как люди воспринимали время после падения коммунизма.

1990-е годы были в России временем бандитов и воров (олигархов), когда люди, имеющие влияние, разворовали то, что принадлежало всем, и за один день стали долларовыми миллионерами. Для бывшего советского гражданина это означало катастрофу, гарантии безопасности исчезли, наступило торжество криминала. Ментальный поворот был драматичен, советские ценности стали равны нулю, всем стал править дикий капитализм, к чему большинство было совершенно не готово. Мечта о западной демократии, если она когда-либо и была распространена, быстро исчезла.

Новая Россия стала лабораторией неолиберальных экспериментов, поддержанных США, Западом и международными финансовыми институтами. Был введен нерегулируемый капитализм, без каких либо противостоящих ему сил. Неолиберальная шоковая терапия при Ельцине лишила русских того, что у них было из достойной жизни.

Советский Союз имел рейтинг высокоразвитой страны. По индексу социального развития СССР занимал 25-е место в мире, в то время как США — для сравнения — были на 18-й позиции. Через 10 лет после капиталистической контрреволюции Ельцина Россия оказалась в рейтинге на 60-м месте. В течение 1990-х ВВП России сократился на 50%, это стало историческим рекордом для какой-либо страны в мирное время. Реальная зарплата большинства упала на 60%. Когда Ельцин ушел со своего поста в новогоднюю ночь 1999 года, опросы общественного мнения показывали, что его поддерживали 2% населения. Это объясняет то, что лишь 5-6% россиян сегодня отдают свой голос либеральным политикам. И это объясняет сильные позиции Путина.

Хотя большинство россиян поддерживают Путина, им, тем не менее, ясно, что в стране большие социальные проблемы. Разница в доходах в России больше, чем во всех европейских странах ОЭСР, и также больше, чем в США. Опросы общественного мнения показывают, что конфликт между бедными и богатыми — важнейший вопрос для российских избирателей.

Переселение народов из бывших стран восточного блока

Та же капиталистическая контрреволюция осуществлена в большинстве стран восточного блока. Большие группы населения пережили драматичное ухудшение условий жизни. Миллионы людей ответили на эти социальные вызовы тем, что эмигрировали. За тридцать лет многие государства пережили драматичное и критическое для общества падение численности населения. Миграция, возросшая смертность и низкая рождаемость — вот причины этого.

Контекст

Экономика трех нулей изменит мир

L"Espresso 24.05.2018

Когда власть делили, нас позвать забыли

NoonPost 21.09.2017

Анатомия нелиберального капитализма

Project Syndicate 13.09.2017

Молодым американцам капитализм не по душе

Slate.fr 23.06.2016

Латвия потеряла каждого четвертого жителя. Болгария, Литва и Босния — каждого пятого. На 18% сократилось население Украины, на 17% — в Молдавии и на 14% в Румынии. Это говорит о том, насколько страны были отброшены назад. Словения и Чехия в каком-то смысле стали исключением из идущей вниз спирали. Обе страны воспротивились неолиберальной шоковой терапии и осуществили более постепенный переход к рыночной экономике.

Уезжают чаще всего молодые и образованные. Эмиграция из Восточной Европы сократила безработицу, она действует как своего рода клапан для политической напряженности. Вместо того, чтобы начать борьбу на родине, миграция рассматривается некоторыми как более простое решение. Тот же самый механизм миграции может объяснять, почему жестокая политика сокращения ассигнований в таких странах, как Греция и Испания, не привела к социальным волнениям.

Капиталистическая контрреволюция в Европе

Четыре «свободы» в рамках ЕЭЗ — краеугольные камни капиталистической контрреволюции в Европе. Одна из «свобод», договор о свободном перемещении рабочей силы внутри европейского общего рынка труда, обеспечивает нескончаемый поток рабочей силы на Запад. В результате уровень зарплаты значительной части западноевропейского рабочего класса стагнирует или даже сокращается.

Когда это происходит одновременно с тем, что лица наемного труда в Европе сталкиваются с масштабным наступлением на завоеванные права, то, что сейчас по-новому именуется модернизацией трудовой жизни, капиталистическая контрреволюция сказывается на всем регионе ЕС. Все большее число европейцев вынуждены заниматься хуже оплачиваемой работой, во многих странах это происходит в сотрудничестве с социальной службой и службой государственного страхования, которые требуют, чтобы те, кто живет на пособия, работали, чтобы их получать.

Европейское профсоюзное движение теряет свои позиции. Оно оказалось лишь в незначительной степени способно организовать трудовых мигрантов, которых часто вербуют на работу через рекрутинговые агентства и которые работают по краткосрочным контрактам. Для этого временные трудовые контракты не возобновляют, или же предприятия, где существует профсоюз, просто-напросто банкротят. Последнее мы видели недавно на примере «Норше Продукшун» (Norse Production) в коммуне Сунд (Sund).

Во многих странах членами профсоюза являются около 20% трудящихся, а то и меньше. Это касается таких крупных европейских стран, как Германия, Испания и Франция. В этой последней членами профсоюза являются лишь 8% наемных работников. В Норвегии уровень организации также падает. В 2016 году лишь 49% лиц наемного труда являлись членами профсоюза. Когда большинство не в профсоюзе, власть работодателя возрастает, особенно когда это происходит параллельно с модернизацией европейского законодательства, которое повлияло на трудовую жизнь в Норвегии через договор ЕЭЗ.

Сегодня ЕС гарантирует невозможность проведения иной политики. Политические правила игры в системе ЕС делают практически невозможным проведение социал-демократической или социалистической политики. Поэтому все разговоры псевдолевых об изменении ЕС изнутри — политическая фикция.

Социальный демпинг превратился в элемент бизнеса

Общее европейское законодательство сконструировано так, чтобы служить интересам капитала. Для особо циничных покупателей труда социальный демпинг стал сам по себе элементом бизнеса. У нас в стране целый ряд дел, связанных с эксплуатацией мигрантов, тоже привлек к себе внимание.

Мы видели это на примере скандала вокруг акционерного общества «Оранж Хельсе АС» (Orange Helse AS), которое подбирает персонал для больниц и домов престарелых и сиделок. Медперсонал нанимали в Литве, Латвии, Венгрии и Словакии. Сложная структура компании способствовала сокрытию денежных потоков и осложняла контроль со стороны общества. Когда все вскрылось, оказалось, что латвийские медсестры, работавшие на эту компанию в Норвегии, получали 74 кроны в час. Одновременно с этим латвийские власти били тревогу в связи с тем, что в стране не хватает медперсонала.

Другой пример — компания «РеноНорден» (RenoNorden), которая выиграла конкурсные торги на вывоз и переработку мусора в 150 коммунах. У нее был договор с компанией по подбору персонала в Латвии, но условия тендера были настолько скверные, что работать на таких условиях никто не хотел. Решением стало завезти работников с Украины. В конце концов владельцы компании обанкротились, но сначала они получили многомиллионную прибыль.

Капитализм непопулярен

Никто не должен думать, что капитализм укрепился благодаря тому, что он популярен. Там, где капиталистическая контрреволюция продвинулась дальше всего, он также и менее всего популярен. Реакционные правые националисты в большой степени собрали дивиденды народного недовольства в Восточной Европе, но мы видели это и в западноевропейских странах.

Вместе с тем многие социалистические силы на подъеме. Понятие «социализм» вовсе не обязательно так же устрашающе действует на поколение, родившееся после холодной войны. Молодежь хочет иметь бесплатное образование, получить работу и жилье, причем без того, чтобы превращаться в рабов кредитов. Ясные голоса, продвигающие социалистическое мышление, сейчас получают такую поддержку, о какой еще несколько лет назад невозможно было и мечтать.

В Норвегии растут партии слева от рыночно-либеральной Норвежской рабочей партии. Чем более отчетливо становится видно лицо контрреволюционного капитализма, тем большей может стать поддержка социалистического проекта.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

ГРЕГ ЭЛБО, АЛАН ЗЮЙГ
Йоркский университет (Торонто, Канада)

Новый импульс экономической интеграции в регионе нельзя рассматривать в отрыве от тупика европейского капитализма
и процесса глобализации
Создание ЕС явилось результатом внутренних трансформаций
в европейских государствах в ответ на противоречия интернационализации и концентрации капиталистического производства
ЕС представляет собой симбиоз центробежных
и центростремительных сил

К началу 80-х годов “золотой век” западноевропейского экономического роста завершился. “Европессимизм”, “евросклероз”, “евростагнация” – таковы лишь некоторые из эпитафий, написанных для Европы конца XX в. С целью оживления предпринимались неолиберальные проекты, опирающиеся на рыночную гибкость, ограничение государственного вмешательства, твердую валюту в Великобритании и Германии. Также имели место попытки осуществления различных социал-демократических проектов роста занятости с помощью рефляции, расширения государственного сектора и активной политики приспособления к новым экономическим условиям (особенно в Швеции при Пальме и во Франции при Миттеране). Ни одно из этих усилий не увенчалось успехом.

В 90-х годах растущая интернационализация экономических отношений дала толчок другому курсу: глобализация в сфере торговли, инвестиций и особенно финансовых потоков еще прочнее связала Европу с мировой экономикой. Но здесь глобализация приняла региональную форму. Сегодня подобные региональные экономические блоки являются составным элементом мирового капитализма. Но в Европе этот блок состоит из более формализованных наднациональных институтов.

На протяжении последних 40 лет ЕС добивался формирования в регионе единой экономики. В результате в его рамках к январю 1993 г. создан единый рынок, а к январю 1999 г. введена единая валюта. 15 членов ЕС теперь образуют крупнейшую (по совокупному ВВП) зону капиталистического производства, превосходя США и Японию. По темпам роста ВВП на душу населения его члены превосходят большинство стран мира, хотя в отличие от послевоенного периода они теперь отстают от США – единственного государства, не пострадавшего от финансовых бурь 90-х годов.

Однако, какую бы важную роль не играло усиление взаимозависимости и интеграции в рамках ЕС, оно не должно маскировать неравномерности в развитии входящих в него стран и регионов. За образом единого европейского рынка скрываются существенные различия экономического положения и классовых отношений среди таких регионов, как, например, Реджио-Калабрия и Баден-Вюртемберг. С этой точки зрения ЕС во многом представляет собой “воображаемое сообщество”.

“Европейская модель общества” явилась мифом. Она создавала образ капитализма, в большей мере основанного на принципах равенства и участия, по сравнению с поляризованным и ненадежным капитализмом Северной Америки. Эта концепция была взята на вооружение европейскими социал-демократическими партиями. Ее составная часть – идея “прогрессивной конкурентоспособности” Европы, которую можно определить как конкурентный корпоративизм, включает несколько элементов: “пакты производительности” между рабочими и работодателями на уровне фирмы, имеющие целью установление трудовых отношений на основе взаимного доверия и сотрудничества; формы “ассоциированной демократии”, такие как рабочие советы на отраслевом уровне для ведения социальных переговоров и стимулирования региональной конкурентоспособности; политика “социальной интеграции” на национальном и наднациональном уровнях.

Политическое проявление конкурентного корпоративизма (то, что Т. Блэр называет “третьим путем”, а Г. Шредер – “новым центром”) и континентальная архитектура ЕС выступают важнейшими факторами, определяющими перспективы европейского капитализма в конце тысячелетия. На горизонте возникает новая конфигурация. Но исторические препятствия, политические дилеммы и экономические неопределенности, с которыми связана реструктуризация европейского капитализма, более серьезны, чем это обычно признается.

Экономические препятствия: либерализация и единый рынок

Дискуссии по поводу европейского капитализма и экономической интеграции отличаются описательностью и недостаточно глубоким анализом. С точки зрения типичного функционального подхода распространение рыночных отношений, что является исторической неизбежностью, более или менее автоматически создает соответствующие политические функции, ведет от первоначального Общего рынка к сегодняшней единой валюте. Это версия, предпочитаемая Европейской комиссией и сторонниками рыночной либерализации.

Другие подходы содержат элемент реализма, подчеркивая роль, которую сыграла высокая дипломатия Ж. Монне и Ж. Делора в продвижении межправительственных институтов. Но этот элемент перечеркивается значительно большей дозой идеализма. ЕС в данной версии представляется как героическая реформа суверенитета в рамках зарождающегося федерализма “Соединенных Штатов Европы”, как увядание старых границ под прогрессивным воздействием глобализации.

Европейскую интеграцию, на наш взгляд, следует воспринимать в более широком историческом контексте. Конкурентные процессы ведут к географической экспансии накопления, что изменяет пространственную конфигурацию земного шара. И соперничество, и взаимозависимость являются неотъемлемыми и неослабевающими составляющими капитализма. Его экспансия всегда требовала кооперации между различными национальными компонентами, а последние никогда не прекращали борьбу за свои интересы. Центробежные и центростремительные силы постоянно сосуществовали в самом процессе капиталистического развития, доминируя в те или иные периоды.

ЕС, в котором сочетаются национальные субъекты и элементы интеграции, представляет собой симбиоз центробежных и центростремительных сил, взаимодействие между межнациональной кооперацией и национальным обособлением.

Если рассматривать европейское объединение с этой точки зрения, проблема интернационализации высвечивается как достаточно спорная. Межгосударственные договоры, приведшие к созданию институтов ЕС, возникли не вне или независимо от национальных европейских государств и национальных буржуазий. Напротив, они явились результатом внутренних трансформаций в самих этих государствах в ответ на противоречия интернационализации и концентрации капиталистического производства.

Послевоенный капитализм
и Европейское Сообщество

Задача послевоенной реконструкции была чрезвычайно трудной. В каждой стране имелись собственные сложности, связанные с восстановлением предприятий, сдерживанием воинственных рабочих движений, стабилизацией валютного рынка для инвестиций и потребления, налаживанием международных торговых связей. Первые послевоенные годы были весьма нестабильными. Побежденная Германия все еще находилась в хаосе, в Италии раскручивалась спираль инфляции, вызванная проблемами дефицита и ликвидности. Страны, подвергшиеся оккупации, и Великобритания также испытывали гигантское напряжение, решая задачу восстановления промышленного производства.

Одно из главных препятствий тогда заключалось в платежном балансе. При расширении объемов торговли в 1946-1947 гг. импорт вскоре истощил ограниченные валютные резервы стран, что грозило остановить только что начавшийся процесс восстановления. Кроме того, европейские предприниматели экспортировали значительные объемы капитала в США с целью избежать возможных последствий экономической и политической нестабильности в своих странах. Для решения этой проблемы в Европе были приняты шаги по контролю за движением капиталов, закрепленные в бреттон-вудских соглашениях. Но они оказались недостаточно эффективными, поскольку не были подкреплены параллельными мерами в США, а ведь послевоенная система опиралась на доллар как основную валюту.

Было ясно, что положение европейского класса капиталистов слишком ненадежно, чтобы пробивать независимый путь развития. Стабилизация европейских государств и установление нового международного экономического порядка должны были идти рука об руку. Для поддержки того и другого в 1947 г. предложен план Маршалла. В соответствии с ним экспорт капитала и помощь из США становились источником международных платежных средств для приобретения американского оборудования и промышленных товаров, предназначенных для восстановления Европы и обеспечения ликвидности, необходимой для реализации регулирующих мер согласно бреттон-вудской системе. Еще одной целью плана – и безусловно, результатом – являлось прочное включение европейского капитализма в орбиту гегемонии США.

Данные меры не привели к экономическому подъему, поскольку были явно недостаточны. Однако они сформировали решающий источник финансовых средств для облегчения европейского платежного кризиса и способствовали созданию Европейского платежного союза (1950 г.) – первого общеевропейского института экономической координации. Во многих отношениях он развивался параллельно с либеральной ортодоксией, поддерживаемой Банком международных расчетов.

Объем международных платежных средств был ограничен, и это означало, что разделение труда, присущее европейскому капитализму, играло важную роль в обеспечении долгосрочного накопления. Упор был сделан на взаимодополняемость национальных хозяйств. Так, Германия поставляла в страны региона средства производства и в свою очередь закупала у них промышленные товары. Сложилась общая система европейского сельскохозяйственного производства и продовольственного обеспечения.

Важную роль играла способность Германии (в меньшей степени Франции и Италии) не только расширить внутренние рынки, но и за счет развития ориентированных на экспорт производств претендовать на увеличение доли в мировом экспорте. За 1950-1974 гг. доля экспорта германской промышленной продукции утроилась. Расширение германского экспорта подогревало спрос и подъем в рамках континента. В результате в Европе после 40-х годов экономический рост ускорился и к 60-м годам среднегодовые темпы превышали 5%.

Темп и характер накопления в ведущих странах Европы служили фактором усиления экономического сотрудничества. Так, Европейское объединение угля и стали, созданное в 1951 г., поддерживало рационализацию и координацию этих отраслей в Германии, Франции, Италии и странах Бенилюкса. В 1957 г. подписан Римский договор, положивший начало Европейскому экономическому сообществу (ЕЭС). В узком смысле Общий рынок означал лишь зону свободной торговли, единые внешний таможенный тариф и сельскохозяйственную политику. Соглашение о свободной торговле само по себе не нуждалось в наднациональной комиссии, суде и формальном парламенте, которые были частью договора. В этих институтах ЕЭС отразились многообразные геополитические задачи Франции, Германии и США, нашедших общую почву для создания стабильной капиталистической структуры, охватывающей Западную Европу.

Политические стратеги Европы того периода – Аденауэр, Хальштейн, Монне, Шуман, Спаак – полагали, что соглашения, решающие конкретные проблемы, распространятся и на другие сферы. Так, Монне надеялся, что интеграция может завершиться валютным союзом и политическим объединением, охватывающим большинство стран Европы.

Хотя ЕЭС регулировало внутренние и внешние торговые отношения европейского капитализма, его основной сферой оставались межгосударственные отношения, поскольку каждый член сохранял за собой право вето по важным вопросам. Трудовые соглашения, социальная политика и даже проблемы макроэкономической координации определялись национальными правительствами. Французский этатизм (экономика, контролируемая государством), голландская система согласия, германский кодетерминизм (система рабочего участия в управлении производством) и другие формы послевоенной экономической координации опирались на институциональные возможности отдельных стран и переговоры внутри них между “социальными партнерами” относительно политики доходов, способной поддержать национальную конкурентоспособность в условиях растущей интернационализации европейского капитала.

Последствия создания Общего рынка были огромными. За первые 12 лет своего существования (до конца 60-х годов) объем внутренней торговли вырос на 630%, импорт промышленной продукции утроился, доля торговли в рамках ЕЭС приблизилась к 60% внешнеторгового оборота стран-членов.

Естественно, что в этих условиях в повестку дня встали вопросы торговой либерализации и интеграции. Начавшийся процесс не мог оставить в стороне ни одну из стран Западной Европы. Усилилась тенденция к расширению состава ЕЭС, приведшая в 1973 г. к принятию новых членов – Великобритании, Дании и Ирландии. Ряд стран региона образовал параллельную Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), связи которой с ЕЭС создавали расширенную экономическую зону.

Были и другие последствия, но они никогда не выходили за рамки, угрожающие американской гегемонии или растущей взаимозависимости Европы и США в области торговли и инвестиций. Реальный источник соперничества между ними коренился в потере Северной Америкой абсолютного конкурентного преимущества, тогда как европейский капитал начал получать выгоды от экономии на масштабе по мере расширения и углубления европейского рынка в рамках ЕЭС.

Стагнация и Европейский Союз

Экономический кризис 70-х годов быстро покончил с послевоенным подъемом и нанес урон европейскому капитализму. После 1974 г. средний темп роста ВВП ведущих капиталистических стран сократился наполовину. Масштабы замедления были максимальными в Японии и минимальными в США, но наиболее устойчивой стагнация оказалась в европейской экономике, где падение продолжалось и в 80-х годах. Уровень безработицы в Европе более чем удвоился – от около 4% в среднем в 60-х годах до почти 9% в первой половине 80-х. Как следствие, европейское экономическое соревнование с США затормозилось (по темпам) как по объему выпуска продукции, так и по производительности труда. В результате европейская конкурентоспособность оказалась в застое, особенно при повышении курса немецкой марки.

Реакция отдельных стран на спад была различной. Так, в Германии доминировала ортодоксальная кредитно-денежная политика Бундесбанка, поддерживавшего сильные позиции немецкой марки. Поскольку производительность продолжала повышаться, удельные издержки оставались на низком уровне, а экспорт – стабильным. Но немецкая модель сильно зависела от роста мировой торговли, который замедлился в результате экономического спада, что в середине 70-х годов привело к резкому падению экспорта и вызвало снижение прибылей и темпов роста, а также увеличение безработицы. Задержка европейского локомотива не могла не сказаться на стагнации в регионе.

Швеция, напротив, предприняла конкурентную девальвацию, ввела систему налогообложения и политику в сфере труда, способствовавшие в 80-е годы занятости и поддержанию экспортно ориентированного роста. Великобритания предприняла другой курс. При Тэтчер в 1979 г. она бросилась в неолиберальную ортодоксию (хотя кризис фунта стерлингов заставил лейбористов идти по этому пути уже в 1976 г.). Началась атака на государственные финансы и рынок труда, политика сочетания низкой заработной платы с низкими налогами внесла свой вклад в европейскую конкуренцию. В Италии правительства были парализованы инфляцией, доходившей почти до 17%, в то же время уровень безработицы начал свой длительный подъем. Стагнация распространилась и на страны Южной Европы.

С принятием европейскими странами разнонаправленных конкурентных стратегий в 70 – 80-е годы общерегиональные институты попали в тупик. Одним из его проявлений был кризис политики выравнивания европейских валют. После коллапса бреттон-вудской системы в ЕЭС с целью поддержания обменных курсов национальных валют при участии центральных банков введены сначала “валютная змея” (соглашение западноевропейских стран об ограничении взаимных курсовых колебаний), а затем европейская валютная система.

Однако проблема оказалась трудной. Страны со слабыми конкурентными возможностями и валютами (ирландский фунт, датская крона, итальянская лира) постоянно испытывали платежный и валютный кризисы. Британский фунт стерлингов был исключен из системы поддержки валютного курса почти немедленно – в 1972 г. Напротив, страны, пытавшиеся осуществить рефляцию (например, Франция в начале 80-х годов), сузили свои возможности экспансии, которые они могли бы получить, если бы проводили девальвацию, а не стремились сохранить запланированные курсы. В то же время валюты с первоначально заниженным курсом – немецкая марка и голландский гульден – укрепились.

К 80-м годам Европа явно превратилась в зону немецкой марки, ритм ее движения в значительной мере определялся конкурентными возможностями и денежно-кредитной политикой Германии. К концу 80-х годов с отказом от французских предложений по контролю за движением капиталов в рамках ЕЭС европейское сотрудничество в области валютной политики взяло курс на монетаристскую концепцию стабилизации при гегемонии Бундесбанка.

Проявления соперничества между странами Европы разрушили в тот период планы дальнейшей интеграции, хотя они (в виде создания экономического и валютного союза) интенсивно выдвигались на Гаагской встрече на высшем уровне (1969 г.). Получил распространение новый протекционизм в форме добровольного ограничения экспорта и соглашений между ЕЭС и другими странами. Как следствие, в 70-е годы в сообществе взаимная торговля находилась в застое (хотя общие объемы торговли росли), расширялось применение таких мер, как нетарифные барьеры и промышленные субсидии. Постоянно происходили споры относительно внутреннего управления, финансирования, новых фондов региональной интеграции.

С 60-х по 80-е годы на разных уровнях выдвигались предложения относительно активной промышленной политики, но они были отвергнуты. Несмотря на нефтяные кризисы 70-х годов, не выработана даже общая европейская энергетическая стратегия. Позорные горы масла, выросшие благодаря сельскохозяйственной политике, символизировали неспособность европейских институтов справиться с проблемой внутреннего соперничества между членами ЕЭС.

Продолжительность экономического спада ознаменовала новую фазу европейского капитализма. Начиная с 80-х годов темпы роста ВВП в Европе по сравнению с двумя другими региональными блоками постоянно были ниже и не превышали в среднем 3% даже в период подъема во второй половине 90-х годов. В то время как в Японии в течение 90-х годов безработица оставалась на сравнительно низком уровне, а в США снижалась, в Европе она постоянно росла несмотря на демографический застой. С 80-х годов ее уровень превысил 10%. В некоторых странах, например Финляндии, Франции, Испании, ситуация с безработицей была катастрофической, в других произошло некоторое улучшение, однако там резервы рабочей силы приняли иные формы (вынужденная частичная занятость, неполный рабочий день).

Новый импульс экономической интеграции в регионе нельзя рассматривать в отрыве от тупика европейского капитализма и более широкого процесса глобализации. Так, странам, зависимым от экономики европейских лидеров, стало труднее оставаться в стороне. Вхождение в ЕЭС Греции (1981 г.), Португалии и Испании (1986 г.) во многом связано с расширением их роли как низкозатратных производственных зон (особенно для немецких фирм) и новых внутренних для блока рынков. Необходимость обеспечения рынков для товаров и инвестиций в условиях нестабильной мировой экономики послужила причиной включения в ЕС Австрии, Финляндии и Швеции (1995 г.). Эта же логика взаимозависимости присутствует и в вопросе о включении в ЕС Восточной Европы. Именно экономический тупик дал политический простор проектам единого рынка и единой валюты, которые теперь составляют основу конфигурации европейского капитализма.

Важнейшей инициативой по углублению рынка был Единый европейский акт 1987 г., который запланировал завершение создания единого рынка на 1992 г. Проект 1992 г. продолжил либерализацию внутренней торговли на основе гармонизации норм регулирования и технических стандартов, отмены нетарифных барьеров, квот и прочих видов пограничного контроля товаров и услуг, а также всех видов контроля за движением капиталов в рамках ЕС.

Процесс экономической интеграции, каким бы спорным и нестабильным не был его характер, продвигался вперед, тогда как политическая и социальная интеграция столкнулась с упорной и сильной оппозицией. Это означало, что европейский капитализм все еще оставался не более чем хрупким единством многих и различных частей, удерживаемых вместе возникающей архитектурой единого рынка.

Маастрихтский договор 1992 г. и общая валюта евро должны были стать краеугольными камнями нового европейского порядка. Европейская валютная система уже представляла определенный уровень валютной конвергенции и ограничения использования конкурентной девальвации. Полная отмена валютного контроля за движением капиталов на едином рынке усилила валютную конвергенцию. Финансовая либерализация была направлена на то, чтобы дать возможность европейским финансовым центрам занять ведущие позиции в мире.

Создание с 1 января 1999 г. Европейского центрального банка (ЕЦБ) установило новые институциональные рамки европейскому пути регулирования и либерализации. С самого начала президент ЕЦБ В. Дуйзенберг энергично отстаивал политику бюджетных ограничений и удержания инфляции на уровне ниже 2%. На этом пути ЕЦБ усиливает функцию, прежде выполнявшуюся Бундесбанком, по проведению в жизнь ограничительной макроэкономической политики, “свободной” от какого-либо политического давления. ЕЦБ категорически возражал против проведения даже умеренной политики экспансии, особенно пока евро еще предстоит завоевать позиции на валютных рынках и занять место резервной валюты вместо доллара.

Даже незначительные снижения ссудного процента, подобные предложенному германским министром финансов О. Лафонтеном в начале 1999 г., вызвали гнев со стороны ЕЦБ. Эта конфронтация и последующий уход Лафонтена со своего поста при растущем сопротивлении его умеренно левым взглядам символизируют проблемы и трудности нового европейского порядка. Континентальная архитектура, которая возникла из подъема и кризиса послевоенного европейского капитализма и важным образующим элементом которой является ЕЦБ, представляет собой решающий вызов, стоящий перед европейской социал- демократией.

Для XV-XVIII веков характерны несколько стадий развития капитализма: это торговый капитализм и мануфактурный. Основными формами организации производства стали капиталистическая простая кооперация (КПК) и капиталистическая сложная кооперация (мануфактура). Капиталистическая простая кооперация (КПК) – это единство совместных действий и форма объединения. Это кооперация однородного (одинакового) конкретного труда. Она может принимать различные формы:

1) скупка готовых изделий купцом;

2) авансирование или кредитование тех или иных работ, купец в этом случае выступает ростовщиком;

3) система раздач, купец – ростовщик – предприниматель контролирует почти весь процесс производства псевдосамостоятелыных ремесленников-надомников.

Фернан Бродель объединяет вторую и третью формы, называя такое производство «надомничеством». Надомничество – такая форма производства, при которой купец выступает как работодатель. Простая кооперация появилась задолго до капитализма, но только капиталистическая свобода – свобода личная и материальная сделали КПК явлением повсеместным. Исследователи находят надомничество в XIII веке и в XVIII, но пик его приходится на XVI столетие. Приведем источник. Путешественник пишет о швабских деревнях начала XVIII века: «Было лето, все женщины вышли из домов, сидели на пороге своих жилищ. И каждая …усердно занималась работой: пряла кружева, черные или белые, или «блонды», в которых переплетались льняные, золотые и шелковые нити. В конце недели кружевница отнесет плоды своего труда либо на соседний рынок, либо же чаще всего – скупщику, который авансировал ее сырьем, рисунками, привезенными из Голландии, и который оставил за собой ее продукцию. Тогда она купит растительного масла, немного мяса, риса для воскресного пиршества». Оказывается, знаменитые голландские кружева делались в швабских деревнях, удивлялся путешественник.

Вторая стадия развития капитализма – это мануфактурная стадия. Маркс считает, что с середины XVI века до последней трети XVIII в Западной Европе был мануфактурный период капитализма. Мануфактура – это относительно крупное капиталистическое предприятие, основанное на разделении наемного труда и ремесленной технике. Она возникла в XV-XVI вв. и в конце XVIII была заменена машинным производством. Владельцами мануфактур были купцы, разбогатевшие ремесленники, работали же на них наемные рабочие или псевдосамостоятельные мелкие ремесленники. Основными типами были рассеянные, смешанные и централизованные мануфактуры. Основой их развития не могло служить цеховое ремесло с его полицейско-запретительными уставами. Поэтому первые мануфактуры появились в сельской местности на базе промыслов. Мануфактура вышла из простой кооперации. Первоначально, купец-предприниматель занимался скупкой и продажей готовой продукции самостоятельных сельских ремесленников (например, тканей, сукна). Затем он стал привозить ремесленникам сырье, в дальнейшем и более совершенные станки. Таким образом, он отрезал ремесленника от рынка готовых изделий, от рынка сырья, а, предоставив ему станки – фактически подчинил себе все производство. Бывшие самостоятельные ремесленники превратились в наемных рабочих, получающих заработную плату. Единственное, что осталось у них в собственности – это домашняя мастерская. Такая форма организации производства есть рассеянная мануфактура. Постепенно предприниматель мог выделить одну или несколько операций и сосредоточить их в отдельной мастерской под одной крышей (например: процесс крашения тканей – красильня). Так появились смешанные мануфактуры. Третий тип – централизованные предприятия, их предприниматель создавал сам: строил большую мастерскую, покупал оборудование, сырье, нанимал рабочих, т.е. контролировал весь процесс производства. Централизованная мануфактура была двух разновидностей: гетерогенная и органическая. Гетерогенная мануфактура – это объединение в одной мастерской рабочих различных специальностей, связанных между собой последовательным выполнением всех операций по изготовлению сравнительно сложного продукта. Например, суконная мануфактура, кроме ткачей здесь работают валялыцики, прядильщики, красильщики и т.д.

Органическая мануфактура объединяет в одной мастерской рабочих одной специальности с последующим расчленением однородных работ на более детальные операции, закрепленные за отдельными работниками. Примером может служить красильная мастерская. Органическая централизованная мануфактура была более прогрессивной по сравнению с гетерогенной, ибо она давала более высокую производительность труда, высокое качество за счет расчлененности производства и, стало быть, более высокую прибыль. Действительно, в органической мануфактуре разделение труда достигает своего предела, каждый работник выполняет одну или две операции, благодаря чему становится виртуозом своего дела, а его инструменты приобретают такую степень специализации, что это вплотную подводит к созданию машин и механизмов. Правда, в XVI-XVII вв. мануфактур было еще не очень много. Карл Маркс считал, что «мануфактура выделялась как архитектурное украшение на экономическом здании, широким основанием которого было городское ремесло и сельские побочные промыслы». (Маркс К. Капитал. – Т. 23, с. 381).

То есть мануфактура существовала в феодальном окружении и часто подвергалась преследованиям как со стороны цехов, так со стороны государства. Примером может служить Испания XVI столетия.

Развитие капитализма в сельском хозяйстве шло параллельно с появлением мануфактур. Удобно это проследить на истории XVI века. Согнав крестьян с земли, лендлорды сосредоточили в своих руках огромные земельные владения. Часть земель они сдавали в аренду крестьянам или зажиточным горожанам.

1. Первоначальной формой такой аренды была издольщина.

Исследователи находят ее в Англии, Франции, Италии, Германии, России! Издольщина – вид аренды (сдачи во временное пользование) земли, при которой землевладельцу уплачивается арендная плата в форме определенной доли урожая (половина, треть, десятина и т. д.). В жизни бывало по разному: иногда земельный собственник давал арендатору землю, семена, инвентарь. Порою издольщик сам, целиком или частично обеспечивал свое хозяйство семенами, а также живым или мертвым инвентарем. Арендатор не всегда самостоятельно обрабатывал землю, он мог прибегнуть к наемному труду – сдать часть земли субарендатору. Осенью издольщик отдавал часть урожая собственнику земли, часть продавал, часть оставлял себе на питание и посев. Рента при издольщине носила полуфеодальный характер.

В Англии издольщина постепенно уступает место чисто капиталистической форме предпринимательства – фермерству. Фермер арендовал большой по площади участок земли у лендлорда и платил за нее твердо установленную плату. Он сам покупал семена, инвентарь, сам оплачивал труд наемных рабочих. Естественно, такое хозяйство мог вести только состоятельный человек. В дальнейшем он мог выкупить землю у лендлорда и стать ее собственником. Так создавалось крупное капиталистическое хозяйство. И вновь сделаем оговорку – таких хозяйств в XVI веке было очень немного, новое всюду жило рядом со старым – феодальное дворянство, зависимые крестьяне были повсеместно. Уже во Франции развитие капитализма в сельском хозяйстве шло медленнее, чем в Англии. В таких же странах, как Германия, Чехия, Италия, Испания общее историческое развитие оказалось заторможенным и пошло по пути регресса. Здесь феодальное дворянство было настолько сильным, что сумело с помощью государства уничтожить элементы прогресса в промышленности и сельском хозяйстве. В этих странах в середине XVI в. начался процесс рефеодализации.

В странах необратимого развития капитализма технический и экономический прогресс вызвал к жизни новые классы и новый облик государства.

Капитализм - лишь одна из существовавших в мире общественно-экономических формаций. История его формирования связана с такими явлениями, как колониальная экспансия и эксплуатация рабочих, для которых 80-часовая рабочая неделя становилась нормой. T&P публикует отрывок из книги кембриджского экономиста Ха-Джун Чанг «Как устроена экономика?» , которая недавно вышла в издательстве «МИФ» .

Экономика Западной Европы действительно
росла медленно…

Капитализм берет начало в Западной Европе, в частности, в Великобритании и странах Бенилюкса (к которым сегодня относятся Бельгия, Нидерланды и Люксембург), в XVI–XVIIвеках. Почему он зародился там, а не, скажем, в Китае или Индии, которые тогда были сравнимы с Западной Европой по уровню экономического развития, - предмет интенсивных и длительных обсуждений. В качестве объяснения предлагалось все - от презрения, испытываемого китайской элитой к практическим занятиям (таким как торговля и промышленность), до карты угольных месторождений Великобритании и факта открытия Америки. Не будем долго рассуждать об этой дискуссии. Примем как данность, что капитализм начал развиваться в Западной Европе.

До его появления западноевропейские общества, как и все другие в докапиталистическую эпоху, менялись очень медленно. Люди в основном были организованы вокруг сельского хозяйства, в котором на протяжении многих столетий использовались практически одни и те же технологии с ограниченной степенью коммерции и ремесленного производства.

Между X и XV веками, то есть в эпоху Средневековья, доход на душу населения увеличивался на 0,12 процента в год. Следовательно, доходы в 1500 году составляли всего на 82 процента выше, чем в 1000-м. Для сравнения, это величина, которой Китай с его 11 процентами роста в год достиг за шесть лет в период между 2002-м и 2008 годом. Отсюда следует, что с точки зрения материального прогресса один год в Китае сегодня эквивалентен 83 годам в средневековой Западной Европе (за это время могли родиться и умереть три человека - в Средневековье же средняя продолжительность жизни составляла всего 24 года).

…но все-таки быстрее, чем экономика
любой другой страны мира

Несмотря на вышесказанное, рост экономики в Западной Европе все же намного опережал аналогичный показатель в станах Азии и Восточной Европы (включая Россию), которые, по оценкам, росли в три раза медленнее (0,04 процента). Это значит, что за 500 лет доходы местного населения стали выше всего на 22 процента. Если Западная Европа двигалась как черепаха, то другие страны больше напоминали улиток.

Капитализм появился «в замедленном темпе»

Капитализм появился в XVI веке. Но его распространение было настолько медленным, что невозможно точно установить точную дату его рождения. В период между 1500-м и 1820 годом темп роста доходов на душу населения в Западной Европе все еще составлял 0,14 процента - в сущности, он был таким же, как в Средневековье (0,12 процента). В Великобритании и Нидерландах ускорение роста этого показателя наблюдалось в конце XVIII века, особенно в секторах производства хлопчатобумажных тканей и черных металлов. В результате с 1500-го по 1820 год Великобритания и Нидерланды достигли темпов экономического роста на душу населения в 0,27 и 0,28 процента соответственно. И хотя по современным меркам такие показатели очень невелики, они вдвое превышали средний западноевропейский показатель. Это привело к ряду изменений.

Начало колониальной экспансии

С начала XV века страны Западной Европы стали стремительно расширяться. Называемая для приличия эпохой Великих географических открытий, эта экспансия включала экспроприацию земель и ресурсов и порабощение коренного населения посредством установления колониального режима.

Начиная с Португалии в Азии, а также Испании в Северной и Южной Америке, с конца XV века западноевропейские народы принялись безжалостно захватывать новые земли. К середине XVIII века Северная Америка была разделена между Англией, Францией и Испанией. Большинство стран Южной Америки находились под властью Испании и Португалии до 1810– 1820-х годов. Части Индии пребывали под властью англичан (в основном Бенгалия и Бихар), французов (юго-восточное побережье) и португальцев (различные прибрежные районы, в частности Гоа). Примерно в это время начинается заселение Австралии (первая исправительная колония появилась там в 1788 году). Африка в то время была «освоена» не так хорошо, там располагались только небольшие поселения португальцев (ранее необитаемые острова Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи) и голландцев (Кейптаун, основанный в XVII веке).

Френсис Хейман. Роберт Клайв встречается с Мир Джафаром после битвы при Плесси. 1757

Колониализм базировался на капиталистических принципах. Символично, что до 1858 году британское правление в Индии осуществлялось корпорацией (Ост-Индской компанией), а не правительством. Эти колонии принесли новые ресурсы в Европу. Поначалу экспансия мотивировалась поиском драгоценных металлов для использования в качестве денег (золота и серебра), а также пряностей (особенно черного перца). Со временем в новых колониях были созданы плантации - особенно в США, Бразилии и странах Карибского бассейна, - где применялся труд рабов, в основном вывезенных из Африки. Плантации основывались, чтобы выращивать и поставлять в Европу новые сельскохозяйственные культуры, такие как тростниковый сахар, каучук, хлопок и табак. Невозможно представить себе времена, когда в Британии не было традиционных чипсов, в Италии - помидоров и поленты (сделанной из кукурузы), а в Индии, Таиланде и Корее не знали, что такое чили.

Колониализм оставляет глубокие шрамы

Уже много лет ведутся споры о том, развился бы в XVI–XVIII веках капитализм без колониальных ресурсов: драгоценных металлов, использовавшихся в качестве денег, новых продуктов питания, например картофеля и сахара, и сырья для промышленного производства, такого как хлопок. Хотя нет сомнений, что колонизаторы получали большую пользу от их продажи, скорее всего, в европейских странах капитализм развился бы и без них. При этом колониализм, без сомнения, разорил колонизированные общества.

Коренное население было истреблено или поставлено на грань вымирания, а его земля со всеми ресурсами - отобрана. Маргинализация местных народов оказалась настолько глубокой, что Эво Моралес, нынешний президент Боливии, избранный в 2006 году, всего лишь второй по счету глава государства на американском континенте - выходец из коренного населения, пришедший к власти с того момента, как европейцы прибыли туда в 1492 году (первым был Бенито Хуарес, президент Мексики в 1858–1872 годах).

Множество африканцев - по общей оценке, около 12 миллионов - были захвачены в рабство и вывезены в Европу и арабские страны. Это не только стало трагедией тех, кто потерял свободу (даже если им и удавалось пережить тяжелое путешествие), но также истощило многие африканские общества и уничтожило их социальную структуру. Территории приобрели произвольные границы - этот факт влияет на внутреннюю и международную политику ряда стран и по сей день. То, что в Африке так много межгосударственных границ имеют вид прямой линии, служит наглядным тому подтверждением, поскольку естественные границы никогда не бывают прямыми, они обычно проходят вдоль рек, горных хребтов и других географических объектов.

Колониализм часто подразумевал умышленное прекращение существующей производственной деятельности в экономически развитых регионах. Например, в 1700 году Великобритания запретила ввоз индийского ситца (мы упоминали об этом в главе 2), чтобы содействовать развитию собственного производства, тем самым она нанесла тяжелый удар по индийской хлопчатобумажной промышленности. Эта отрасль была полностью уничтожена в середине XIX века потоком привозных тканей, в то время уже производившихся в Британии механизированным способом. Будучи колонией, Индия не могла применять тарифы и принимать другие политические меры, чтобы защитить своих производителей от британского импорта. В 1835 году лорд Бентинк, генерал-губернатор Ост-Индской компании, произнес известную фразу: «Равнины Индии белеют костями ткачей».

Старт промышленной революции

Капитализм действительно пошел на взлет около 1820 года по всей Западной Европе, а затем и в европейских колониях в Северной Америке и Океании. Ускорение экономического роста было настолько резким, что следующие полвека после 1820 года стали называть промышленной революцией. За эти пятьдесят лет доход на душу населения в Западной Европе вырос на 1 процент, что совсем мало по современным меркам (в Японии наблюдалось такое увеличение дохода во время так называемого потерянного десятилетия 1990-х годов), а по сравнению с темпом роста в 0,14 процента, наблюдавшимся между 1500-м и 1820 годом, это было настоящее турбореактивное ускорение.

80-часовая рабочая неделя: страдания некоторых
людей только усилились

Впрочем, такое ускорение роста дохода на душу населения поначалу для многих сопровождалось снижением уровня жизни. Много людей, чьи умения устарели - например, ремесленников, производивших текстиль, - потеряли свои рабочие места, потому что их заменили машины, управлявшиеся более дешевыми неквалифицированными работниками, среди которых было много детей. Некоторые машины даже разрабатывались под рост ребенка. Люди, нанимавшиеся на фабрики или в маленькие цеха, поставляющие для них сырье, трудились очень много: 70–80 часов в неделю считались нормой, кто- то работал более 100 часов в неделю, а для отдыха обычно выделялось всего полдня в воскресенье.

Условия труда были крайне опасными. Многие английские работники хлопковой промышленности умирали от легочных заболеваний из-за пыли, образующейся в процессе производства. Городской рабочий класс жил очень стесненно, иногда в комнате ютилось по 15–20 человек. Считалось вполне нормальным, что сотни людей пользуются одним туалетом. Люди умирали как мухи. В бедных районах Манчестера продолжительность жизни составляла 17 лет, что на 30 процентов ниже аналогичного показателя на территории всей Великобритании до норманнского завоевания, случившегося в 1066 году (тогда продолжительность жизни составляла 24 года).

Миф о свободном рынке и свободной торговле:
как на самом деле развивался капитализм

Развитие капитализма в странах Западной Европы и их колониях в XIX веке часто связывают с распространением свободной торговли и свободногорынка. Принято считать, что правительства этих государств не облагали налогами и никак не ограничивали международную торговлю (называемую свободной торговлей) и вообще не вмешивались в функционирование рынка (свободного рынка). Подобное положение вещей привело к тому, что этим странам удалось развить капитализм. Принято также считать, что Великобритания и США лидировали среди других государств, потому что первыми приняли свободный рынок и свободную торговлю.

Свободная торговля распространяется в основном за счет далеких от свободы средств

Хотя свободная торговля не была причиной возникновения капитализма, она действительно распространялась в течение всего XIX века. Частично она проявилась в самом сердце капиталистического мира 1860-х годов, когда Великобритания приняла данный принцип и подписала двусторонние соглашения о свободной торговле (ССТ), в которых обе стороны отменяли ограничения на импорт и таможенные пошлины на экспорт друг для друга, с рядом государств Западной Европы. Однако сильнее всего она распространилась на периферии капитализма - в странах Латинской Америки и Азии, причем в результате того, что обычно никто не связывает со словом «свободный», - применения силы или во всяком случае угрозы ее использования.

Колонизация была наиболее очевидным путем для распространения «несвободной свободной торговли», но даже тем многим странам, которым посчастливилось не стать колониями, тоже пришлось принять ее. Методами «дипломатии канонерок» их вынудили подписать неравноправные договоры, которые лишили их, помимо всего прочего, тарифной автономии (права устанавливать собственные тарифы). Им было разрешено использовать только низкую единую тарифную ставку (3–5 процентов) - достаточную для повышения некоторых государственных доходов, но слишком малую для защиты неокрепших отраслей промышленности. Самым позорным из подобных фактов считается Нанкинский договор, который Китаю пришлось подписать в 1842 году после поражения в Первой опиумной войне. Но неравноправные договоры также начали подписываться со странами Латинской Америки, пока те не обрели независимость в 1810–1820-х годах. Между 1820-м и 1850 годом ряд других государств тоже были вынуждены подписать подобные договоры: Османская империя (предшественница Турции), Персия (сегодняшний Иран), Сиам (сегодняшний Таиланд) и даже Япония. Срок латиноамериканских неравноправных договоров истек в 1870–1880-х годах, в то время как договоры с азиатскими странами действовали и в XX веке.

Это утверждение слишком далеко от истины. Правительство играло ведущую роль на начальном этапе развития капитализма как в Великобритании, так и в США и других странах Западной Европы.

Невозможность защищать и отстаивать молодые отрасли своей промышленности, будь то в результате прямого колониального господства или неравноправных договоров, значительно способствовала экономическому регрессу стран Азии и Латинской Америки в тот период: там наблюдался отрицательный рост дохода на душу населения (со скоростью –0,1 и –0,04 процента в год соответственно).

Капитализм переключается на более высокую передачу: начало массового производства

Развитие капитализма стало ускоряться около 1870 года. Между 1860-м и 1910 годом появились кластеры новых технологических инноваций, в результате чего начался подъем так называемой тяжелой и химической промышленности: производства электротехнического оборудования, двигателей внутреннего сгорания, синтетических красителей, искусственных удобрений и других продуктов. В отличие от технологий промышленной революции, придуманных практичными мужчинами с хорошей интуицией, новые технологии разрабатывались в рамках систематического применения научных и инженерных принципов. Таким образом, любое изобретение очень быстро могло быть воспроизведено и улучшено.

Кроме того, организация производственного процесса во многих отраслях промышленности пережила революцию благодаря изобретению системы массового производства. Благодаря внедрению движущейся сборочной линии (ленточного конвейера) и взаимозаменяемых деталей резко снизились затраты. В наше время это основная (почти повсеместно применяемая) система, несмотря на частые заявления о ее кончине, звучащие начиная с 1908 года.

Новые экономические институты возникли для управления растущими масштабами производства

В период своего пика капитализм приобрел основную институциональную структуру, которая существует и сегодня; в нее входят общества с ограниченной ответственностью, законодательство о банкротстве, центральный банк, система социального обеспечения, трудовое законодательство и многое другое. Эти институциональные сдвиги произошли в основном из-за изменений в базовых технологиях и политике.

В связи с растущей потребностью в масштабных инвестициях, принцип ограниченной ответственности, который прежде применялся только в привилегированных компаниях, получил широкое распространение. Следовательно, теперь его могла использовать любая компания, выполняющая определенные минимальные условия. Получив доступ к беспрецедентным масштабам инвестиций, компании с ограниченной ответственностью стали самым мощным средством развития капитализма. Карл Маркс, который распознал их огромный потенциал раньше любого ярого сторонника капитализма, назвал их «капиталистическим производством в своем высшем развитии».

Перед британской реформой 1849 года сутью закона о банкротстве было наказание неплатежеспособного бизнесмена в худшем случае долговой тюрьмой. Новые законы, введенные во второй половине XIX века, давали потерпевшим неудачу предпринимателям второй шанс, позволяя не платить проценты кредиторам во время реорганизации своего бизнеса (согласно главе 11 Федерального закона о банкротстве США, введенного в 1898 году) и заставляя последних списать часть долгов. Теперь вести бизнес стало не так рискованно.

The Rhodes Colossus Striding from Cape Town to Cairo, 1892

С увеличением размера компаний стали укрупняться и банки. В то время существовала опасность, что банкротство одного банка может дестабилизировать всю финансовую систему, поэтому для борьбы с этой проблемой были созданы центральные банки, выступающие в качестве кредитора последней инстанции, - и первым в 1844 году стал Банк Англии.

Из-за широкого распространения социалистической агитации и усиления давления на правительство со стороны реформистов относительно положения рабочего класса начиная с 1870-х годов был внедрен ряд законов о социальном обеспечении и труде: появилось страхование от несчастных случаев, медицинское страхование, пенсии по старости и страхование на случай безработицы. Во многих странах запретили труд маленьких детей (как правило, в возрасте до 10–12 лет) и ограничили количество рабочих часов для детей постарше (изначально всего до 12 часов). Новые законы также регулировали условия и время работы для женщин. К сожалению, это было сделано не из рыцарских побуждений, а из-за высокомерного отношения к слабому полу. Считалось, что, в отличие от мужчин, женщинам недостает умственных способностей, поэтому они могут подписать невыгодный для них трудовой договор, - иными словами, женщин требовалось защитить от них самих. Эти законы о социальном обеспечении и труде сгладили грубейшие грани капитализма и сделали жизнь множества бедняков лучше - пусть поначалу совсем немного.

Институциональные изменения способствовали экономическому росту. Общества с ограниченной ответственностью и лояльные к должникам законы о банкротстве снизили риск, связанный с предпринимательской деятельностью, поощрив тем самым создание материальных благ. Деятельность центрального банка, с одной стороны, и законы о социальном обеспечении и труде - с другой, тоже способствовали росту за счет повышения, соответственно, экономической и политической стабильности, что позволило увеличить инвестиции, а следовательно, и ускорить дальнейший подъем экономики. Темп роста доходов на душу населения в Западной Европе вырос с 1 процента в год в период пика 1820–1870 годов до 1,3 процента в течение 1870–1913 годов.